Михаил Васильевич Шанин… Судьба отмерила ему семнадцать довоенных лет. 
Благополучными эти годы не назовёшь: Алтай, где он родился седьмым ребенком в семье, переживал те же самые проблемы, что вся огромная страна. Однако самые трагические события выпали на годы Великой Отечественной войны. Два брата Михаила Васильевича пали на поле боя, сражаясь за Родину. Сам он дошел до Победы, израненный осколками и пулями. Вернулся домой кавалером трех орденов Славы.
Орден Славы III степени
Десятый Уральский добровольческий корпус Четвертой танковой армии Первого Украинского фронта, где предстояло служить новобранцу М.В. Шанину, формировался на Урале в октябре 1942 года. Ему едва исполнилось восемнадцать лет. Боевой крещение состоялось на Курской дуге, однако славу принесли другие сражения.
… Стоял весенний ясный день 1944 года. Гвардейский ордена Кутузова танковый корпус, где в составе минно-инженерной роты служил сапером Михаил Васильевич, получил приказа занять выгодную Н-скую высоту. Путь к ней пролегал по большой дороге, которую следовало отрезать от наступающих фашистов. Саперы заменяли пехоту: при наступлении двигались впереди танковой колонны, при отступлении сзади. Так было и на этот раз.
— Жутко, что творилось в том бою за переправу – вспоминает М.В. Шанин. – Кричали раненые, ржали лошади, горели машины, рвались снаряды. Немцы нас все активнее оттесняли к болотам. Единственной переправой на твердую землю был деревянный мостик через небольшую речушку. Его-то и предстояло уничтожить, не дав пройти технике противника.
Бойцу Воронцову, первым ушедшим на задание, не удалось его выполнить: настигла пуля.
Вторым отправили Шанина. Был он небольшого росточка, изворотливым. И удачливым. Подполз к мосту, запалил бикфордов шнур. Немецкие бронетранспортеры только вышли на мост – а он как ухнет!
В том бою Михаил Васильевич с напарником притащили одного фрица вместе с пулеметом на наш командный пункт.
Орден Славы II степени
Его получил М.В. Шанин за подрыв трех танков неприятеля. Тоже на Украине. Немцы, когда настигали саперов, старались их «разутюжить»: наезжали танками на окопы и крутились на них. Спасти красноармейцев в такой ситуации могло только одно – подрыв танков гранатой либо бутылкой с горючей смесью. Трижды смерть в том бою заносила косу над Шаниным – трижды он спасался от нее, оставляя подбитыми танки фашистов.
Корпус, в котором служил Михаил Васильевич, немцы называли черным смерчем. Дело в том, что саперам выдавали финки с черными воронеными ручками. Бригадой командовал Герой Советского Союза Фомичев.
Первую Звезду Героя он получил за освобождение Каменец-Подольска.
— Немцы нас ожидали с запада, а мы зашли тогда с востока, — рассказывает М.В. Шанин. – Однако незаметно пройти не удалось, нас засекли, обстреляли с «мессеров» крупнокалиберными пулеметами. Раненых было много. Неподалеку стояло село. Шесть человек, чье здоровье вызывало серьезное опасение, мы разместили в одной из хат, остальных в сарае. И пошли на задание.
На окраине города заминировали дорогу (разведка доложила, что здесь должны появиться фашисты) и начали окапываться. Вдруг лопата М.В. Шанина уперлась во что-то неподдающееся – ботинок!
Оказывается незадолго до наступления наших в 32 противотанковых рва фашисты уложили 30 тысяч евреев, наскоро присыпав землей.
— Город мы вяли на вторые сутки, — вспоминает ветеран. – На третий день приехали за ранеными и увидели жуткую картину: лежат на дороге 18 наших солдат с пробитыми саперной лопатой головами, а между ними санинструктор Катя. С тех пор фашистов в плен не стали брать.
Орден Славы I степени
Танковая часть победным маршем шла по Польше. В города не заходили – слишком рискованно, двигались по проселочным дорогам. Уже и до Германии рукой подать. Остановились под Шербургом. Неподалеку, доложила разведка, — подземный склад с боеприпасами, возможно, заминирован. Его-то и нужное было взять. На задание отправили два отделения: саперов и автоматчиков.
На танках скоро миновали поле, затем лес. Километров шесть в общей сложности. Потом спешились – и в перед: саперы справа, пехота слева. И вдруг мертвую, казалось бы, тишину разорвали вражеские пули: засада. Благо тут же удалось связаться со своими. Помощь подоспела вовремя. Бой был ожесточенным. Опасность состояла еще и в том, что склад мог сдетонировать. Но все обошлось: он оказался незаминированным.
Взяв склад, красноармейцы выдвинулись на полтора километра, замаскировали танка, заняли оборону – в полутора километрах стоял противник. В том бою М.В. Шанин был ранен в третий раз. Тяжело. Победу встречал он в госпитальной койке во Львове, откуда был выписан только 22 августа 1945 года.
— Меня нередко спрашивают: страшно ли на войне? – продолжает Михаил Васильевич. – Я отвечаю: страшно. Но каждый по-разному это состояние переносит. Во Львове, рядом с госпиталем, в котором лечился я, располагались так называемые панские дома, с большими садами. Там находилось полторы тысячи психически больных красноармейцев, не перенесших ужасов войны. Помню непоправимо больного молодого капитана медицинской службы. Бывало, привяжет на веревочку консервную банку, наложит в нее камушков и бегает по дорожке, словно малое дитя …
В 1948 году М.В. Шанин приехал в Осинники, устроился на «десятую» шахту, которую затем переименовали на «Капитальную-2», что позднее вошла в состав «Капитальной», да так здесь до пенсии и работал – в течение 16 лет, в основном на участке №2. И на трудовом фронте Михаил Васильевич был в первых рядах. Ходил на повышенную добычу, принимал участие в рекордах, побеждал в социалистическом соревновании.
Из 150 человек, работавших некогда на участке, в живых осталось только двое. Михаил Васильевич очень тяжело переживает уход товарищей, время от времени перебирая архивы с фотографиями в своей маленькой квартирке в старом доме, где нет даже балкона, и чтобы подышать свежим воздухом в эти жаркие дни, приходится открывать настежь окна. Но он и этому рад: воду не носить, о топливе не беспокоиться, магазин опять-таки рядом…
Откликается на просьбы всех, кто хочет с ним встретиться. На днях, в очередной раз, побывал в музее города. Да только о себе говорит он очень скупо, все больше о товарищах, которые навечно остались в чужой земле – от Курска до Польши. И все труднее ему говорить об этом на фоне того, как рушатся на глазах ценности, во имя которых положены в Великую Отечественную войну миллионы человеческих жизней.
